В январе 1820 года моряки Первой Русской Антарктической экспедиции на парусных шлюпах «Восток» и «Мирный» под начальством Ф.Ф. Беллинсгаузена и М.П. Лазарева увидели, как им показалось, очертания неизвестной суши, но подойти к ней ближе не смогли. Это сделал спустя 20 лет англичанин Джеймс Кларк Росс. Его экспедиция на прочных деревянных парусниках «Эребус» и «Террор» достигла 78-й параллели и открыла сплошную береговую полосу наконец-то обретенного человечеством шестого континента Земли. На первую достоверную карту Антарктиды были положены и Земля Уилкса, и Земля Виктории, и гигантский ледяной Барьер Росса, и два высоких вулкана среди снегов и льдов, получивших названия в честь экспедиционных судов.
В 1896 году на антарктический берег впервые ступил ногой человек – австралиец норвежского происхождения Генрих Иоганн Булль. Три года спустя другой норвежский участник его экспедиции, Карстен Борхгревинк, остался здесь на первую в истории материка зимовку. Но к этому моменту в антарктические воды уже устремились и китобои, и исследователи многих европейских стран. Англичане, бельгийцы, шведы, немцы, французы штурмуют новонайденный континент с не меньшим азартом, чем примерно в те же годы высокоширотную Арктику — Норденшельд и Нансен, русские полярные мореплаватели и американские фанатики Северного полюса. И очень быстро встаёт вопрос: кто первым достигнет другого полюса — Южного.
В отличие от Арктики здесь, в Антарктиде, где на этот вопрос прозвучал почти мгновенно: уже в декабре 1911 г. в заветной точке Южного полюса взвился национальный флаг Норвегии.
Вот какие случаются парадоксы: Южного полюса человек достиг через считанные годы после своего появления в Антарктиде, тогда как знаменитые «гонки» в Арктике продолжались едва ли не сто лет подряд! Но первым документально подтверждённым «полюсным» событием на Севере стал полёт дирижабля «Норге» в 1926 г. Почти вся история рекордных достижений в Центральной Арктике в 20—30-е гг. связана с самолётами и дирижаблями. В Антарктиде же именно люди на лыжах, сопровождаемые собачьими нартами и запряженными в сани лошадками, «покорили» полюс безоговорочно, раз и навсегда, а самолёт, вотируемый уже известным нам американским полярником Ричардом Бэрдом, впервые пролетел зад Южным полюсом только в ноябре 1929 г.
О Южном полюсе мечтали многие. Среди них — французский мореплаватель Жан-Батист Шарко, известный исследователь Арктики и Антарктики (он погиб в 1936 г. во время очередной экспедиции в Гренландию). Мечтал о полюсном триумфе в Антарктиде и Нансен, намеревавшийся направиться в южные полярные моря на своём любимом «Фраме». В 1909 г. англичанин Эрнст Шеклтон с товарищами проник в самое сердце материка и вынужден был повернуть к побережью всего в ста милях от полюса из-за острой нехватки продуктов. А в октябре 1911 г., морозной антарктической весной, к Южному полюсу почти одновременно устремились две экспедиции, норвежская и британская. Одной руководил Руал Амундсен (он уже зимовал на судне в антарктических водах в конце XIX века и успел прославиться в Арктике, преодолев на крошечном судёнышке «Йоа» лабиринт Канадского архипелага в 1903— 1906 гг.), второй — капитан I ранга, кавалер ордена Виктории Роберт Фолкон Скотт.
Скотт был морским офицером, успевшим на своем веку покомандовать и крейсерами, и линкорами. В самом начале XX века он провёл два года на антарктическом берегу, руководя исследо¬вательской зимовкой. Возглавляемый им небольшой отряд сделал тогда попытку проникнуть в глубь континента, и за три месяца Скотт продвинулся почти на тысячу миль по направлению к полюсу. Едва возвратившись на родину, он начал готовиться к следующей экспедиции, и хотя отнюдь не был фанатиком полюса, страстное желание достичь этой точки быстро завладело его мыслями и сердцами его товарищей. Но когда их судно «Терра Нова» было уже на пути к Антарктиде, англичане узнали, что туда же на всех парах идёт «Фрам» с экспедицией Амундсена на борту и цель норвежцев — всё тот же единственный и неделимый Южный полюс!
(К слову сказать, в событиях тех дней принимали участие представители России. На «Фраме» вел исследования молодой талантливый океанограф Александр Кучин, среди зимовщиков-англичан были каюр Дмитрий Гирёв и конюх Антон Омельченко. Все трое, однако, не участвовали в рекордных походах.)
Руал Амундсен и Роберт Скотт
Поначалу Амундсен вовсе не собирался в Южное полушарие. Он одолжил у Нансена «Фрам» с тем, чтобы повторить его предыдущий дрейф и непременно достичь на лыжах Северного полюса. Но тут поступили сообщения о том, что американцы Кук и Пири уже сделали это. Норвежец, желавший поддержать свой полярный престиж, мгновенно переменил планы и повернул «Фрам» в Южное полушарие. Таким образом, он бросил Скотту открытый вызов, и дальнейшее состязание шло уже под девизом: «Кто кого?»
Англичане выбрали в качестве основного транспортного средства низкорослых и выносливых маньчжурских лошадок, хотя имелись у них и собаки, и даже моторные сани — новинка для того времени. До Южного полюса было 800 миль пути по страшным, разбитым бездонными трещинами ледникам, на этом маршруте (плюс столько же — обратно, к побережью!) их ждали сорокаградусные морозы даже в разгар антарктического лета, свирепая пурга с полной потерей видимости, всевозможные лишения, травмы, обморожения, гибель всех лошадей, поломка мотонарт... Когда до цели оставалось 150 миль, повернули назад последние участники группы сопровождения, и пятеро англичан, впрягшись в тяжеленные нарты с поклажей, вышли на финишную кривую, петлявшую среди трещин и ледяного хаоса антарктического высокогорья.
Норвежцы сделали основную ставку на собак — 52 отборные лайки тянули четверо нарт со снаряжением. Когда животные выбивались из сил, их скармливали более выносливым сородичам (люди тоже не отказывались от обеда из своих недавних четвероногих друзей...). Амундсен исключительно умело выбрал место зимовки и будущего старта — на целых сто миль ближе к полюсу, чем у Скотта. На своём пути, который проходил под углом к маршруту британцев, люди Амундсена не встретили ни страшных холодов, ни убийственных затяжных метелей. Норвежский отрядик осуществил поход туда и обратно в более сжатые сроки, не выйдя из пределов антарктического лета, и здесь можно лишь снова и снова воздать должное организатору экспедиции, его таланту искусного штурмана и впередсмотрящего.
17 января 1912 г. Роберт Скотт и его товарищи пришли в математическую точку Южного полюса. Здесь они увидели остатки чужого лагеря, следы нарт, собачьих лап и палатку с флагом — ровно за месяц до них полюса достиг соперник. С присущим ему блеском, без единой жертвы, без тяжких травм, едва ли не до минуты выдержав составленный им же график маршрута (и, что выглядит совершенно фантастическим, с такой же точности: предугадав сроки возвращения на береговую базу). Амундсен продемонстрировал очередное и далеко не последнее свое достижение. В дневнике Скотч появилась душераздирающая запись: «Норвежцы нас опередили. Ужасное разочарование, и мне больно за моих верных товарищей. Никто из них вследствие полученного удара не мог заснуть»...
18 января 1912 года. Последняя фотография экспедиции Скотта.
Слева направо: Эдвард Уилсон, Генри Боуэрс, Эдгар Эванс, Роберт Скотт, Лоуренс Оутс.
Отряд англичан двинулся в обратный путь, от одного промежуточного склада с продуктами и топливом до другого. Люди быстро теряли силы. Неожиданно умер самый молодой и крепкий из них Эдгар Эванс. Капитан драгунского полка Лоуренс Отс отморозил руки и ноги и, понимая, что стал обузой для других, на одной из ночёвок покинул палатку, добровольно уйдя на смерть... Трое оставшихся в живых надолго застряли в пути из-за жестоких метелей. До ближайшего вспомогательного склада, где их ждали пища и тепло, было 11 миль, всего 11 из тех 1600, которые они почти полностью прошли в оба конца. Но их навеки остановила нескончаемая мартовская пурга. Тело лейтенанта Генри Бауэрса, доктора Эдварда Уилсона и Роберта Скотта семь с лишним месяцев спустя обнаружила вышедшая на их поиски спасательная группа.
Рядом с телом Скотта лежала сумка с дневниками и прощальными письмами. Тут же были и 35 фунтов геологических образцов, собранных во время маршрута на скалах, обрамляющих антарктические ледники. Англичане продолжали эти камни до последнего дыхания, когда смерть уже глядела им в глаза!
В своих последних дневниковых записях и письмах Роберт Скотт тщательно разобрал причины постигшей их катастрофы. Он дал наивысшую нравственную оценку каждому из своих спутников. Об одном из них сказано: «Он умер, как жил – храбрым, истинным мужчиной и самым стойким из друзей. И ни единого слова упрёка мне за то, что я заварил всю эту кашу». О другом: «Чем труднее нам становилось, тем ярче нам светил его неукротимый дух, и таким он оставался до конца – бодрым, полным надежд и непоколебимым». Последней строкой в дневнике стала фраза облетевшая впоследствии весь мир: «Ради Бога, не оставьте наших близких»...
Жене и друзьям капитан Скотт пишет так: «Мы были у полюса и умрём как джентльмены. Жалею только оставляемых нами женщин»; «Мы могли бы справиться, если бы бросили заболевших»; «Если бы мы остались в живых, то какую бы я поведал повесть о твердости, выносливости и отваге своих товарищей! Мои неровные строки и наши мертвые тела должны поведать эту повесть».
Признаваясь жене, что никаких шансов на спасение нет, Роберт Скотт просил её заинтересовать их сынишку естественной историей, чтобы он мог в будущем продолжить его дело путешественника-натуралиста. Скончавшийся в 90-х гг. доктор Питер Скотт (которому не было и года, когда его отец отправился в экспедицию, из которой так и не вернулся) стал выдающимся биологом и экологом, одним из руководителей Международного союза охраны природы и природных ресурсов.
Едва весть о гибели пятерых англичан дошла до остального мира, история состязания двух экспедиций получила громкий резонанс. Многие не только в Великобритании, но и в Норвегии, на родине Амундсена, задумались над моральной стороной его поступка. Несомненно, появление конкурента, дотоле скрывавшего свои истинные замыслы, его победа, обернувшаяся для Скотта поражением, не могли не сказаться на настроении несчастных англичан. Получив на полюсе страшной силы удар, они уже не могли не думать о том, как глянут в глаза друзьям, которые много месяцев подряд, страдая от недоедания, холода, полярной тьмы, проваливаясь в ледниковые трещины, теряя дорогу в пургу, не жалея себя, готовили их так и не состоявшийся успех...
Тела троих англичан погребены участниками поисковой партии в вечных снегах Антарктиды. Тела Эванса и Отса, несмотря на все усилия товарищей, так и не найдены. А на побережье материка рядом с базой британской экспедиции, на вершине высокого холма, обращенного к величественному ледяному Барьеру Росса, поднялся трёхметровый крест, сделанный австралийского эвкалипта.
На нём — надгробная надпись в память пятерых погибших. И — заключительные слова стихотворения классика британской поэзии XIX в. Альфреда Теннисона «Улисс»: «To strive, to seek, to find and not to yield!» (что в переводе с английского означает: «Бороться и искать, найти и не сдаваться!»). Много позже, с выходом в свет романа Вениамина Каверина «Два капитана» именно эти слова стали жизненным девизом миллионов наших читателей, громким призывом для советских полярников разных поколений.
Простил ли себе Амундсен то, что случилось обжигающе-холодным летом 1911—1912 гг. Антарктиде? Наверное, всё же не простил. Иначе не стал бы в последующие годы оправдывав перед мировым общественным мнением — ведь он был горд и самолюбив.
Если бы простил — кто знает, полетел бы он на верную смерть арктическим летом 1928 г.? Тогда, перед самым отлётом «Латама», Амундсен покончил со всеми земными делами. Распродал вещи, расплатился (чуть ли не впервые в жизни!) с кредиторами и отправился спасать недруга. Через 1 ч 40 мин после старта самолёта связь с ним оборвалась — он погиб где-то в Баренцевом море. Несколько месяцев спустя волны прибили к северному побережью Норвегии один из поплавков «Латама». Поэт Константин Симонов, посвятивший памяти Амундсена стихотворение «Старик!», закончил его такой строфой:
Под осень, накануне ледостава,
Рыбачий бот, уйдя на промысла,
Нашёл кусок его бессмертной славы —
Обломок обгоревшего крыла.
Рыбачий бот, уйдя на промысла,
Нашёл кусок его бессмертной славы —
Обломок обгоревшего крыла.
Если бы Амундсен простил себя — не написал бы он, узнав о гибели Скотта и его спутников, поразительные по откровенности и силе слова: «Я пожертвовал бы славой, решительно всем, чтобы вернуть его к жизни. Мой триумф омрачён мыслью о его трагедии. Она преследует меня!»
Амундсен и Скотт, Скотт и Амундсен... Сегодня в той самой точке, которая принесла великую победу одному и смертельное поражение другому ведёт научные исследования антарктическая станция «Амундсен — Скотт». Южный полюс и мудрая географическая карта навеки соединили былых соперников, ушедших в бессмертие.