День рождения Чкалова

[webcon]

( 02.02.1904 года [слобода Василёво (ныне город Чкаловск Нижегородской области)]- 15.12.1935 года )

Россия (russia)

Цитаты. Угадайте откуда

"Другой образ встает передо мной, когда я вспоминаю свой первый год в

Ленинграде. На Корпусный аэродром каждый день приезжает Ч. У него скромное

дело - на старой, не однажды битой машине он катает пассажиров. Но мы

знаем, что это за человек, мы знаем и любим его задолго до того, как его

узнала и полюбила наша страна. Мы знаем, о ком говорят летчики, собираясь

в Аэромузее, который был в те годы чем-то вроде нашего клуба. Мы знаем,

кому подражает начальник школы, когда он говорит, немного окая, спокойным

басом:

- Ну, как дела? Получаются глубокие виражи? Только, чур, не врать!

Ну-ка!

Со всех ног мы бежим к этому человеку, когда после своих удивительных

фигур он возвращается на аэродром и зеленые, как трава, любители высшего

пилотажа уползают чуть не на четвереньках, а он смотрит на нас из кабины

без очков - летчик великого чутья, человек, в котором жил орел.

Вместе со стетоскопом, который оставил мне на память доктор Иван

Иваныч, я всюду вожу с собой портрет этого летчика. Он подарил мне этот

портрет не в Ленинграде, когда я был учлетом, а гораздо позже, через

несколько лет, в Москве. На этом портрете написано его рукой: "Если быть -

так быть лучшим". Это его слова..."



"Эта мысль - поехать к Ч., к знаменитому Ч., который был когда-то

героем Ленинградской школы, а потом стал Героем Советского Союза, которого

знает и любит вся страна, - была у меня еще ночью, но тогда она показалась

мне слишком смелой. Удобно ли звонить ему? Помнит ли он меня? Ведь мы

расстались, когда я был учлетом!

Но теперь я решился - что же, он не откажется принять меня, даже если

не помнит!

Не знаю, кто подошел к телефону, должно быть жена.

- Это говорит летчик Григорьев.

- Да.

- Дело в том, что мне очень нужно повидать товарища Ч., - я назвал

его по имени и отчеству. - Я приехал из Заполярья и вот... очень нужно.

- А вы заходите.

- Когда?

- Лучше сегодня, он в десять часов приедет с аэродрома..."



"От "Правды" до квартиры Ч. по меньшей мере, шесть километров, но

только на полпути я вспоминаю, что можно было воспользоваться трамваем. Я

лечу, как сумасшедший, и думаю о том, как я сейчас расскажу ему об этом

разговоре в "Правде".

И вот я поднимаюсь по лестнице, по чистой лестнице нового дома,

останавливаюсь перед дверью и вытираю лицо - очень жарко - и стараюсь

медленно думать о чем-нибудь - верное средство перестать волноваться.

Дверь открывается, я называю себя и слышу из соседней комнаты его

низкий окающий голос:

- Ко мне?

И вот этот человек, которого мы полюбили в юности и с каждым годом,

не видя его в глаза, только слыша о его гениальных полетах, с каждым годом

любили все больше, выходит ко мне и протягивает сильную руку.

- Товарищ Ч., - говорю я и называю его по имени и отчеству, - едва ли

вы помните меня. Это говорит Григорьев. То есть не говорит, а просто

Григорьев. Мы встречались в Ленинграде, когда я был учлетом.

Он молчит. Потом говорит с удовольствием:

- Ну как же! Орел был! Помню!

И мы идем в его кабинет, и я начинаю свой рассказ, волнуясь еще

больше, потому что оказалось, что он меня помнит...

Это была та самая встреча с Ч., когда он подарил мне свой портрет с

надписью: "Если быть - так быть лучшим". Он сказал, что я из той породы,

"у которых билет дальнего следования". Он выслушал меня и сказал, что

завтра же будет звонить начальнику Главсевморпути о моем проекте."



"Но самым важным был разговор с Ч. Не знаю, что Саня рассказывал ему

обо мне, но он позвонил и сразу стал говорить со мной, как со старой

знакомой.

- Пенсию получаете?

Я не поняла.

- За отца.

- Нет.

- Нужно хлопотать.

Потом он засмеялся и сказал, что в Главсевморпути перепугались, что

мой отец открыл Северную Землю, а у них записано, что кто-то другой.

- Вообще мне что-то не того... не нравятся эти разговоры.

- А я думала, что экспедиция решена.

- Решена, а теперь вдруг оказывается - не решена. Главное, я им

говорю: вы его с "Пахтусовым" пошлите. А они говорят: там уже есть пилот.

Мало ли что! Ведь у вашего-то определенная мысль!

Он так и говорил "ваш-то" и при этом басил и окал.

- Ну, ладно, я еще там... А вы к нам заходите.

Я сказала, что буду очень счастлива, и мы простились..."



" Ты знаешь, мне всегда казалось, что у каждого человека есть свой

характерный возраст. Один родится сорокалетним, а другой на всю жизнь

остается мальчиком девятнадцати лет. Ч. такой, и ты - тоже. Вообще многие

летчики. Особенно те, которые любят перелетать океаны."



"В ясный зимний день мы стоим у Кремлевской стены, перед черной

мраморной дощечкой, на которой высечено простое имя человека, которого мы

любили. Саня вспоминает, как однажды он шел к нему, стараясь медленно

думать, чтобы перестать волноваться, и, когда пришел, обратился к нему,

как будто по телефону:

- Товарищ Ч.? Это говорит Григорьев.

Прошел уже год, как большой город назван именем этого человека, сотни

прекрасных улиц, театры, парки, сады, а нам с Саней все странным кажется,

что никогда больше мы не услышим его низкий окающий голос..."



"Карточка была очень старая, покоробившаяся, с надписью на

обороте, которую трудно было разобрать, потому что буквы совершенно

выцвели и слились. Я уже совсем собралась сунуть карточку обратно в кисет,

но странное чувство остановило меня. Мне представилось, что некогда я

держала ее в руках.

Я вышла - на лестнице было светлее - и стала по буквам разбирать

надпись: "Если быть..." - прочитала я. Белый острый свет мелькнул перед

моими глазами и ударил прямо в сердце. На фотографии было написано: "Если

быть, так быть лучшим".

Не знаю, что сталось со мной. Я закричала, потом увидела, что сижу на

площадке и шарю, шарю, ищу это фото. Через какую-то темноту перед глазами

я прочитала надпись и узнала Ч. я шлеме, делавшем его похожим на женщину,

Ч. с его большим орлиным лицом, с добрыми и мрачными из-под низких бровей

глазами. Это была карточка Ч., с которой никогда не расставался Саня. Он

носил ее в бумажнике вместе с документами, хотя я тысячу раз говорила, что

карточка изотрется в кармане и что нужно остеклить ее и поставить на стол."