В школе нас иногда водили на разные экскурсии, разной степени интересности. В 11 классе мне особенно запомнилась Москва «серебряного века»,
в отличии от Москвы «Мастера и Маргариты» я на нее сходила, ну точнее не то, что запомнилась, разве интересуешься чем-то конкретным в этом возрасте, а что-то осталось. То есть я помню места и совсем в общем то, что там собственно было, хотя так наверно всегда. Эти места пополнили мою картотеку серии «дешевый способ понравиться». А рассказ будет даже не в общем, а конкретно.. История, как молодая девушка подарила Москву своему гостю из Петербурга....нет, в этот раз не обо мне речь..
читать дальше
Осип Эмильевич Мандельштам и Марина Цветаева впервые увиделись летом 1915 года в Коктебеле, но это ещё не было их знакомством. Стихи друг друга они узнали позднее - в Петербурге - Петрограде в январе 1916 года, когда Цветаева была с Парнок в этом городе. Мандельштам тогда подарил Цветаевой свою книгу стихов «Камень». Поэзию Мандельштама Цветаева всегда ценила высоко, видела в ней «магию», «чару», несмотря на «путаность и хаотичность мысли». Он пленил её высокой степенью словесного совершенства. «Если существует Бог поэзии, - писала Марина, - то Мандельштам - его гонец. Он доносит до людей божественный голос точным и чистым». 20 января Цветаева вернулась в Москву, в Борисоглебский переулок. Мандельштам был увлечен ею. Поехал за ней, а потом возвратился, потом снова приезжал в Москву и возвращался назад в Петербург. Она писала ему:
Никто ничего не отнял!
Мне радостно, что мы врозь.
Целую Вас – через сотни
Разъединяющих верст.
Марина Цветаева писала Юркевичу 21 июля 1916 года о приезде Мандельштама к ней в Москву: «…Никогда не забуду, в какую ярость меня однажды этой весной привёл один человек - поэт, прелестное существо, я его очень любила! - проходивший со мной по Кремлю и, не глядя на Москву - реку и соборы, безостановочно говоривший со мной обо мне же. Я сказала: « Неужели вы не понимаете, что небо - поднимите голову и посмотрите! - тысячу раз больше меня, неужели Вы думаете, что я в такой день могу думать о Вашей любви, о чьей бы то ни было. Я даже о себе не думаю, а , кажется , себя люблю!» С февраля по июнь 1916 года Цветаева «дарила», как она выразилась, Мандельштаму Москву, т.е. ходила с ним по историческим местам. Это были соборы и интересные по архитектуре здания 17-18 веков.К этому периоду относятся ее интересные стихи:
Из рук моих - нерукотворный град
Прими, мой странный, мой прекрасный брат.
По церковке - все сорок сороков,
И реющих над ними голубков.
…………………………………….
…И на тебя с багряных облаков
Уронит Богородица покров.
И станешь ты, исполнен дивных сил…
Ты не раскаешься, что ты меня любил.
А до этого, в феврале, она писала:
…………………………………..
Преследуемы оборванцами
И медленно пуская дым,
Торжественными чужестранцами,
Проходим городом родным.
…………………………………..
Помедлим у реки, полощущей
Цветные бусы фонарей.
Я проведу тебя до площади,
Видавшей отроков - царей….
«…Чудесные дни с февраля по июнь 1916 года, дни, когда я Мандельштаму дарила Москву. Не так много мы в жизни писали хороших стихов, главное: не так часто поэт вдохновляется поэтом…». Вдова поэта - Н.Я. Мандельштам писала: «Цветаева, подарив свою дружбу и Москву, как-то расколдовала Мандельштама. Это был чудесный дар, потому, что с одним Петербургом, без Москвы, нет вольного дыхания, нет настоящего чувства России…».
Цветаевой посвящено стихотворение Мандельштама:
В разноголосище девического хора
Все церкви нежные поют на голос свой,
И в дугах каменных Успенского собора
Мне брови чудятся, высокие, дугой.
………………………………………………
И пятиглавые московские соборы
С их итальянскою и русскою душой
Напоминают мне явление Авроры,
Но с русским именем и в шубке меховой.
1916
Однако, несмотря на попытки сближения с Цветаевой, успешными они не были.
Я заканчивала технический лицей и литературу во многом мы проходили мимо. Так мимо прошла поэзия «серебряного века». В том смысле, что мое представление о ней так и осталось очень общим. Если известные стихи я худо-бедно узнаю, то с биографиями как-то вообще почти по нулям. Мне нравятся стихи Цветаевой, но факты ее жизни произвели на меня какое-то отталкивающее впечатление, с поэзией Мандельштама я знакома куда меньше, но еще тогда меня поразил один факт. Он был арестован 14 мая 1934 года за стихотворение-эпиграмму на Сталина «Мы живем под собою не чуя страны» и другие стихи антисоветского содержания. Известна резолюция Сталина: «Изолировать, но сохранить». И вместо расстрела, которого ожидали многие — неожиданно мягкий приговор: ссылка вместе с женой в город Чердынь-на Каме Пермской области. Там в больнице, в результате приступа душевной болезни он выбросился из окна и сломал руку. Известно. что после попытки самоубийства, жена его Надежда послала телеграмму в ЦК, после чего, Сталин будто бы велел пересмотреть его дело и разрешил выбрать другое место ссылки, Мандельштам выбрал в апреле 1935 года Воронеж. Однако, ввиду его желания подлечиться, он уезжает в Тамбов, где некоторое время лечится от сердечных приступов.
2 мая 1938 года Мандельштам был вновь арестован. Арестовали его в то время, когда он лечился в подмосковном санатории на станции «Чарусти», и отправли во Владивосток, который служил своего рода пересылочным пунктом, из которых заключенных отравляли в различные районы Сибири и Дальнего востока. Именно здесь, у Мандельштама стали обнаруживаться первые признаки тяжелого душевного заболевания. Он стал отказываться от пищи, мотивируя это тем, что будто бы начальство этого пункта получило указание из Москвы — отравить его. Вскоре несколько заключенных уличили его в воровстве хлеба и жестоко избили. После очередного воровства продуктов у соседей по бараку и очередного его избиения, а также после того, как он стал питаться отбросами из сорных ям, около которых он жил, ибо заключенные выбросили его из барака, врачебная комиссия Владивостокского пункта поставила диагноз: «Депрессивно-маниакальный психоз». Состояние его стало крайне тяжелым, и он уже не мог назвать своего имени и фамилии.
27 декабря 1938 года Осип Мандельштам скончался в лагерной больнице на 2-ой речке под Владивостоком. Где он похоронен, до сих пор неизвестно.
После его смерти Инна Лиснянская писала:
«Неизвестна твоя могила.
Может быть, это целый свет,
В первом «Камне» такая сила,
Что последнего камня нет!..»
На Тверском бульваре висит памятная табличка, я видела ее и раньше, но именно тогда, узнав трагичную судьбу поэта, я поняла истинный ее смысл.
@темы:
Город.msk,
Литература